Форум » Изумрудный Город » Лавка сладостей. День третий. » Ответить
Лавка сладостей. День третий.
Сказочник: В прошлом любимый магазинчик всех малышей Изумрудного города. Лавка сладостей закрылась сразу, как начались изменения в Волшебной стране. Окна заколотили, дверь заперли на замок. А вскоре стало принято и вовсе не замечать небольшой трехэтажный домик. Немногочисленные жильцы оттуда съехали, вместе с бывшим хозяином сладкого царства, а новые селиться не спешили. второй день истории
Ответов - 33, стр:
1 2 All
Герда: Ночь со второго на третий день. Если спать никто не хочет, предлагаю что-нибудь натворить! Слова Мари вызвали у Герды невольную усмешку - практически чистое, незамутнённое отражение улыбки прежней Герды, той, которую ещё помнила Маленькая Разбойница. Однако света от костра было слишком мало, чтобы кто-то из присутствующих мог поклястья в увиденном наверняка. - Я в этой неправильной Сказке врядли намного дольше Вас, Мари, но мне всё чаще кажется, что невозможность разобраться в происходящем - отличительная черта абсолютного большинства её обитателей. Иначе в оппозиции не возникло бы надобности. Да и в нас с вами... Собственный голос показался вдруг чужим, а открытие - холодным, практически ледяным. Словно ушат ключевой воды за шиворот. Желая на что-то переключить своё внимание Герда наконец взяла в руки свою чашку, задумчиво повертела её в ладонях. Чай уже успел остыть, но тем ни менее девушка сделала небольшой глаток, практически не чувствую вкуса напитка. Ей очень хотелось скрыть от остальных, да и от себя самой, по-детски обидное разочарование. Если Мария не принесла с собой новостей, откуда же им взяться у Лайи?.. Дорогие мои коллеги по оппозиции, может быть попросить у Сказочника и компании приключений на свои головы? У меня что-то фантазия заржавела от долгого её неиспользования. Или, если вы против, хотя бы для меня одной проблем свыше...
Маленькая Разбойница: Ночь со второго дня на третий. Вперед, и только вперед - девиз неправильных раков. - Это ничего, - Лайа кивнула, бросив быстрый взгляд на Мари, - вскоре выясним. Несмотря на то, что дождь за окном кончился, в комнате не стало теплее. Огонь горел с прежней силой, но Разбойнице было зябко от того, что Герда неожиданно ожесточилась Лайа хорошо понимала: старая знакомая изменилась. Не могла не измениться. А как иначе? Если ты хоть раз побывал в Вондерленде, до и после всех этих масштабных «реформаций», то равнодушным не останешься. Это как читать длинную сказку; читать долго, упорно, с огромным интересом. Вникать, понимать, сочувствовать и радоваться вместе с героями, и непременно знать: все будет хорошо. Конечно, по-другому и быть не может. А потом вдруг почему-то остановиться, отвлечься на другое. Может, дела задержали, ЧП какое произошло, по работе отвлекли.. И не то что бы забыть, но.. Ведь все закончится хэппи-ендом, да? А потом, тихим вечером, устав от беспрерывной череды ярких картинок телевизора, снова взять книгу в руки. И узнать, что принцесса умерла, принц остался калекой с душевной травмой, а главным злодеем оказался тот, кому вы больше всего симпатизировали. Но всегда есть выход. Можно вырасти, стать сказочником самому, и исправить непонравившуюся концовку второй частью. Так что.. Осталось только приложить усилие. И львиную долю веры. Вскользь коснувшись плеча Герды, Разбойница направилась к лестнице и поднялась наверх. Старые влажные доски скрипели, древоточцы, давно там обитающие, наверняка ругали такое самоуправство и нарушение прав честных жуков. Впрочем, оппозиционека вряд ли что-то слышала; а если и слышала, то не обратила внимания. Глаза напряженно всматривались в темноту. Придерживаясь за перила, девушка осторожно прошла вперед по коридору, нащупала пальцами дверь – когда-то лакированную, а сейчас покрывшуюся сеточкой щербатых трещин, и толкнула. Снова скрип. Старые дома там одиноки, что говорят при каждой представившейся возможности. Те немногие предметы, что были неаккуратно расставлены по комнате, были едва-едва освещены – не то что бы светом, скорее светлыми тенями. Ага, вот и сундук… Два? «Хмм, в прошлый раз его не было…» Осторожно открыв и первый, и второй, Лайа, ожидавшая увидеть что угодно – от контрабандного оружия, до Белого Кролика, давно скрывающегося здесь, в сундуке, по причине компактных размеров, - с удивлением обнаружила аккуратно сложенную одежду. Вытащив первую вещь, оказавшуюся теплыми штанами (трудноопределимого цвета), Разбойница заметила, как что-то светлое и легкое спланировало на пол. На проверку этим чем-то оказался клочок бумажки, с лаконичной надписью – «Лайа». Ясно, значит, этот набор – ее. - А этот, значит.. – Девушка перетряхнула другу кофту, успев поймать вторую бумажку прежде, чем та упала, - Мари?.. Когда Лайа спустилась вниз, одетая в костюм темно-серого цвета (рубашка, брюки, куртка, добротные сапоги, которым не страшен никакой ливень), Мария все еще была с ними. А ведь вполне могла уйти, передав весть от Чешира… - Мария, поднимись, пожалуйста, наверх, вторая дверь слева, - Лайа поправила зажатый подмышкой пакет с защитным костюмом и респиратором, - там, в сундуке, вещи и для тебя. Переодевайся, пойдем. После чего развернулась к Герде и Питеру: - Нам нужно уходить. Сейчас, - девушка чуть склонила голову на бок, - а вы останетесь пока тут, где безопаснее всего. Пожалуйста, никуда не уходите, дожидайтесь моего возвращения. Или весточки от меня.. Которую могут передать только крысы, и никто другой. И еще.. Разбойница прошла мимо импровизированного очага, к входу в другое помещение. - Пройдете прямо, вдоль комнаты свернете направо. Там будет маленькая дверь; она ведет на задний двор. Там очень удобные кусты – большие, развесистые, - Лайа чуть улыбнулась, - в случае.. Непредвиденных обстоятельств сразу выбирайтесь из дома именно по этому пути. ----------Бар "Дверь в стене"
Мария Штальбаум: Глубокая ночь начала третьего дня. Разве жизнь – не череда оксюморонов? Как это грозно звучит, однако, - оппозиция. Мысленно повторив это красочное название несколько раз, даже чувствовать себя начинаешь как-то увереннее. Вроде бы ты не один. Вроде бы ты нужен. «И при всех идеологических плюсах всегда найдется тот, кто будет тобой командовать и великодушно обрекать на смерть. Замечательное занятие, что ни говори». Мари прекратила, наконец, испепелять ни в чем не повинных окружающих своим успокаивающим, полным искреннего сочувствия взглядом и направилась в сторону лестницы, мягко ступая по скрипящим доскам. «Сырое дерево. Топить неудобно. Хотя, может быть, пропитанные радиоактивными дождями доски горят еще лучше сухих, кто знает». Мари некстати вспомнились венские пожары – цветные гибкие пятна трескучего огня под аккомпанемент хрипов стекла и деловитых криков поджигателей. «Может быть, и лучше». Мадмуазель Штальбаум глубоко вздохнула и толкнула дверь комнаты на втором этаже, возвращаясь из пространства въевшихся в память горячих вспышек в реально существующую темноту коридора. Относительно реально существующую, конечно. Еще три шага на цыпочках. «Спасибо. Надо же. Как приятно, мистер Чешир. Мне даже как-то неловко». Правильно, очень предусмотрительно. А куда же в Волшебной Стране без респиратора? Никуда. Собираться, конечно, нужно быстро, но Мари все-таки улучила мгновение на то, чтобы просто провести рукой по теплой ткани и улыбнуться сидящему сейчас в нескольких кварталах отсюда Чеширскому коту. Сменив мокрое платье и легкие поношенные туфли на куда более подходящую одежду (возможно, ей стоило бы назвать обмундированием), девушка застегнула пояс, подхватила комбинезон и респиратор и заботливо закрыла сундук. «Белое, сероватое, какая разница? Каждому надо подбирать подходящий цвет – сумеречный, защитный или, например, савана». Когда Мари спустилась вниз, Лайа рассказывала Герде что-то важное насчет запасных выходов. Наверное, оппозиционеры должны говорить «инструктировала». «Может быть, и я так стану выражаться. Если доживу, конечно. А не доживу – ну и ладно». - Все будет в порядке. Возможно, мы скоро вернемся, - честно заметила Мари и тепло улыбнулась Герде и Питеру. «Скорее всего, вернемся. Из неведомого места назначения, которое приято посещать только в респираторах и в присутствии оппозиционных лидеров». - Нам пора, - мадмуазель Штальбаум осторожно открыла дверь и прищурилась, вглядываясь в безмолвную темноту улиц. Несомненно, чрезвычайно опасную. Вперед, и только вперед. Но без песен – это не субботник, а что-то вроде секретной операции. ---- Бар «Дверь в стене»----
Герда: Ночь третьего дня. С уходом Лайи и Мари убежище Герды и Питера покинули, как показалось девушке, весь уют и чувство безопасности. И Герда, и Питер были гостями этой не детской сказки. У каждого из них за плечами была своя дорога и своя история, которые никоем образом не пересекались, даже не смотря на принаджлежность обоих к миру, именуемому здесь Реальностью. А на общую дорогу они пока ещё не ступили, да и как знать - ступят ли вообще?.. В этой сказке ни в чём нельзя быть уверенным. В любом случае, обще темы для разговора упрямо не желали находиться... Неуверенно улыбнувшись, Герда отставила в сторону кружку и, кутаясь в плащ, подошла к окну. Что она хотела там увидеть?.. Да ничего, пожалуй... Разве что возвращения тех немногих своих знакомых, что успели появиться у неё здесь. Но для этого было ещё слишком рано. А может быть девушка ожидала чего-то, что принесёт с собой перемены в эту переполненную неопределённостью ночь?.. Герда никогда не любила ждать. Даже необходимое ожидание своей очереди на школьных экзаменах могло выбить почву из-под ног и лишить уверенности в себе и свих силах. - Я пойду осмотрюсь, - внезапно приняла решение девушка. Дом покидать она не собиралась, но и сидеть без дела больше не было сил. Вероятно, если бы гулять по дому было нельзя - Лайя упомянула бы от этом?.. Герда едва заметно поморщилась - выдумывать себе оправдания она так же никогда не любила.
Хлоя: Третий день. Ночь. НЕдетское время. В час, когда подавляющее большинство детей спало, маленькая девочка шагала по городским улицам, шлепая маленькими туфлями по мутной каше мостовой, пачкая брызгами маленькие бантики на туфельках. Маленькая девочка с пышными бантами в волосах в платье лазурного кружева с букетом цветов в руках казалась на этой грязной улицы чужеродным объектом, чем-то нереальным, обманом зрения. Вот только девочка галлюцинацией не была. Более того, Яло была более чем уверена, что ни один патрульный не поверит в то, что девочка ему мерещиться. Но, к счастью, никто из патруля на встречу Хлое еще пока не попался. И девочка, надеялась, что и не попадется. А то получиться, как в прошлый раз, когда улизнув из дома на позднюю прогулку Яло в первом же переулке налетела на постового дуболома и была отконвоирована в тюрьму до выяснения обстоятельств, которое, надо отметить, оказалось не долгим. Первый же встретившийся более высокий по званию страж опознал в девочке любимую игрушку глав.промышленника и Хлою тут же освободили и отконвоировали домой... В тот месяц, на принадлежащем промышленнику лесозаготовительном комбинате установили рекорд "гос.заказ в семь раз быстрее установленного срока". Смены рабочих в тот период увеличились почти до полных суток. Хлоя, узнав об этом, была в ужасе и зареклась больше не устраивать ночных прогулок. Но сегодня... сегодня был особый случай, когда-то давно именно в этот день не стало тетушки Аксал... Навестить ее днем у Яло не получилось, не позволил промышленник, поэтому пришлось сбежать ночью. Вот так и получилось, что держа в руках букет цветов и тщательно стараясь избегать патруля, Яло шагала по улицам города. Маленький острый камушек, отскочив от мостовой, угодил в туфлю девочке. Яло остановилась и, упершись одной рукой в край подоконника ближайшего полуразвалившегося домика, начала развязывать бант-застежку на туфле. "А ведь здесь когда-то была лавка сладостей," - возясь с завязкой, размышляла Хлоя, - "сразу и не узнать, как же сильно изменился город. Да, еще этот туман, как в зеркальных мастерских".
Герда: Ночь третьего дня. Поводив девушку какое-то время по пустынному первому этажу, любопытство указало Герде на лестницу, что вела на верхние этажи дома. Поколебавшись несколько мгновений, девушка поставила ногу на первую ступеньку... "И вовсе не так страшно, как ты себе выдумала, правда?.." - усмехнулся внутренний голос. "Не страшно..." - покорно согласилась Герда, но затем встрепенулась. "Не страшно? Я и не боялась!.." "Но почему тода сердце бьётся чуть учащённее, чем обычно?.." Вместе с пришедшим на ум ответом Герда почуствовала, как заливаются румянцем щёки. "Веду себя словно проказливый ребёнок! Сую свой нос туда, куда не следует совать..." Выше первой ступеньки упорно не желал пускать здравый смысл... А, быть может, что-то ещё?.. Когда Герда уже приняла решение вернуться к Питеру и постараться немного поспать до рассвета, взгляд её случайно скользнул за окно, наполовину закрытое старыми занавесками и паутиной. Небольшая фигурка, склонившаяся над чем-то скрытым от глаз Герды, враждебной девушке не показалась, однако что в этом мире на самом деле является тем, чем кажется на первый взгляд? Стараясь не шуметь, девушка приблизилась к окну. Маленькая фигура оказалась девочкой лет десяти-двенадцати. И довольно-таки странной девочкой по здешним меркам! Разглядывая незнакомку из своего укрытия, Герда поймала себя на мысли о том, что до сегодняшней ночи ей казалось, будто все атрибуты радости в Изумрудном городе объявлены вне закона!.. Воздушное платье в лазурном кружеве, пышные банты и... цветы в руках... ...Какое-то давно и прочно позабытое чувство заставило сердце дрогнуть, а потом и вовсе замолчать на несколько коротких судоржных вздохов... Как назывались эти цветы? Откуда они в недружелюбном городе? Чьи руки вырастили или попросту сорвали их, и для кого? И, наконец, что значат для Герды эти цветы, вовсе не ей предназначенные?.. Как много вопросов для одного мгновения... Звук разбившегося об пол забытого кем-то на подоконнке глиняного кувшина, который Герда случайно задела рукой, показался девушке оглушительно громким.
Хлоя: Третий день. Ночь. Яло уже застегнула туфельку и собиралась продолжить свой маленький поход, когда вдруг раздался резкий звук, из тех, что обычно издает керамика между тем, как упасть на пол, и разлететься на черепки. Звук отозвался слабым эхом в тишине переулка и растворился в тумане. Яло вздрогнула и, обернувшись на звук, увидела в окне бывшей лавки сладостей девушку. В первый момент Яло испугалась, вдруг девушке придет в голову позвать патруль или же вдруг кто-то из патрульных уже бежит сюда, привлеченный звуком чего-то разбитого. Хлоя еще раз оглядела улицу: в радиусе видимости никого кроме ее самой и неизвестной девушки не было. Паника потихоньку начала отступать из сознания Яло. "Да, этот же не центральные улицы, тут чаще встречаются те, кто лишний раз встретиться с патрульными не хочет. К тому же, как там Оля говорила: "У тебя глаза добрые, а, значит, и сердце доброе." Может обойдется все," - мысленно успокоила сама себя Яло и, посмотрев на девушку, приложила указательный палец к губам: - Тс-с-с, - почти умоляющее прошипела Яло.
Герда: Третья ночь истории. Машинально, не задумываясь о том, что делает, Герда повторила жест "неправильной" девочки и улыбнулась: и ей, и ситуации, и своей неожиданной непосредственности. Тревога ушла так же стремительно, как и появилась. А затем Герда совершила ещё один необъяснимый с точки зрения логики поступок: жестом попросила девочку оставаться на месте, а сама поспешила к двери, стараясь не наделать ещё больше шума, чем уже натворила, разбив кувшин. Слова Вольфганга о том, как опасно гулять по ночному городу, и более поздние предупреждения Лайи не остались забыты, просто они... Хм, скажем, отошли на второй план. Тем более для чувства, именуемого Осторожностью, у Герды нашлось бы объяснение: "Формально я ведь никуда не ухожу..." Дверной засов поддался не сразу. Герда даже немного испугалась, что девочка могла убежать, не желая встречаться с незнакомкой из заброшенной лавки сладостей, однако попыток своих не оставила. Наконец дверь поддалась. И поддалась на удивление бесшумно. Вздрогнув и поёжившись от ночного холода, девушка поплотнее запахнулась в плащ и ступила на мостовую. Теперь от девочки её отделяло расстояние в пять-шесть шагов, из которых Герда проделала половину, не желая оставлять ночную путешественницу без права выбора. Только теперь девушка сумела как следует рассмотреть её. "И впрямь - какая-то неправильная девочка! Хотя нет, скорее правильная - милая, нарядная, с бантами в волосах и цветами в руках - но отсюда и вся её чуждость этому городу..." - Прости, я напугала тебя, - произнесла Герда. - Сама не знаю как я умудрилась не заметить кувшин. Не Бог весть какое начало разговора, но отпускать девочку, не перекинувшись с ней и парой фраз, Герде почему-то не хотелось. Подсознание упорно пыталось понять - куда же подевались остальные беспечные девочки с цветами в руках? Почему они перестали верить и предпочли смириться с подменой Сказки на Реальность? Чем больше Герда думала о последних двух днях своей жизни, тем больше происходящее напоминало ей тот мир, который она покинула однажды. Та же ложь, та же жестокость, и то же выживание вместо настоящей - яркой и волнующей - жизни... Всё то, чему в Сказке просто по определнию места быть не должно. Куда же подевались доверчивые маленькие девочки? Почему даже этой - "неправильной" - девочке не понаслышке знакома осторожность и старх?.. Герда невольно вздохнула - совсем как дома, в Реальности, вопросов было на порядок больше, чем ответов на них... Хлоя, очень надеюсь, что ты не планировала от меня убегать!.. А если и так, то это всегда можно успеть сделать.
Хлоя: Ночь третьего дня. Незнакомка в точности повторила ее жест, Яло почувствовала что-то сродни де-жа-вю. Такое странное чувство, как будто время вдруг огромными скачками понеслось назад, в одну секунду вернувшись более, чем на десятилетие, в те годы, когда была еще жива Оля, когда весь мир Яло состоял из точно повторенных жестов, и этот мир был счастливым. Как же давно это было... Яло помотала головой, отгоняя случайное наваждение. Незнакомка в окне никак не могла быть Олей, у нее совсем другое лицо, да и не бывает так, чтобы ушедшие за черту яви возвращались. Не бывает. Незнакомка была не Олей. Но она так же не была и обычной горожанкой. Жительницы Изумрудного Города давно уже разучились улыбаться, а выбежать из дома ночь лишь для того, чтобы извиниться перед первой встречной, - это, вообще, поступок давно не свойственный никому из горожан. Похоже, девушка, действительно, была не из этих мест, а значит... Да, ведь сейчас это уже ничего не значит. Это когда-то давно Хлоя расспрашивала всех не горожан в надежде, что хоть кто-то сможет ей что-то рассказать о судьбе Гурда. Теперь уже надежда та давно перегорела, осталась лишь привычка и капли любопытства, в силу которых Яло и продолжала цепляться за возможность поговорить с людьми не из Изумрудного Города. - Ничего страшного. Я уже не боюсь, - улыбнулась Яло в ответ на извинения девушки, - я тоже иногда бываю такой неуклюжей, что просто ужас.
Герда: Ночь номер три. - Мне кажется, ночь - не самое лучшее время для прогулок, - осторожно заметила Герда, не желая, чтобы в её голосе был хотя бы намёк на тот тон, каким обычно "очень умные взрослые" говорят с "очень маленькими детьми". В глазах девочки, каким бы ярким не был её облик, было не слишком много от ребёнка. Впрочем, Герда почти не видела детей в Изумрудном городе. Но и двух дней хватило, чтобы понять - время детства здесь может варьироваться от просто тяжёлого до невыносимого... Нет, девушка могла до утра строить предположения, но за каждым из них следовал неизменно один вывод - это потрясающе "неправильная" девочка! Герда едва слышно усмехнулась своим мыслям, качнула головой и вновь обратилась к девочке: - Я не так давно в этом городе, но уже успела уяснить, что ночью на его улицах делать нечего. Ты, похоже, думаешь иначе?.. Кстати, моё имя - Герда. С каждой минутой находиться снаружи становилось всё более и более неуютно. В памяти Герды невольно всплыл их нехитрый костерок посреди комнаты и остывшая чашка с чаем. Девушка плотнее закуталась в плащ и только тут обратила внимание, что на её новой ночной знакомой нет ничего, что могло бы носить звание верхней одежды. - Ты... Тебе не холодно?.. - с плохо скрываемым изумлением спросила Герда, мигом позабыв о завязках собственного плаща. - Так ведь и простудиться не долго!..
Гурд: /Улочки Изумрудного Города/ День третий. Ночь. Дверь бывшего магазинчика со скрипом отворилась и в дверном проеме показалась высокая бесформенная фигура. Тусклый свет случайно попал на ее лицо. Гурд поднял голову и оглядел помещение. Запущенный домишко, каких сейчас сотни в Изумрудном горде. Окна заколочены, дверь давно не смазывалась, отукда-то доносятся тихие голоса...Голоса? Гурд прикрыл за собой дверь и, стараясь шуметь поменьше, пошел туда, где слышался разговор. Среди пыльных комнат стояли две девушки и в полголоса разговаривали. Одной из них была Хлоя и Гурд подавил желание обнять ее. "Еще испугается, мы с ней давно не виделись. Стоят тут, шепчутся, а тут сзади такой "медведь" ее обнимет и все - обморок". Гурд еле заметно для самого себя улбынулся и продолжал стоять за дверью, прислушиваясь к разговору, решив найти подходящий момент и вклиниться в разговор.
Хлоя: Третий день-ночь. Яло кивнула, соглашаясь со всем, только что услышанным. Да, верно, ночь не самое подходящее время для прогулок. И ночью на улицах города делать ничего. Да, правда, холодно. И простудить не долго. Все точно. Вот только. Другого времени для прогулок не найти не правдами, не неправдами. К тому же, когда есть цель пути, то уже нельзя сказать, что делать нет. А сменить платье на что-то менее броское и практичное, значит, обменять шанс быть узнанной на перспективу сгинуть среди тюремных стен. Да и не было у Яло особо времени размышлять над тем, что одеть: сбежать и вернуться как можно незаметнее, быстро и без шума, что бы не хватились, чтобы не было лишних вопросов... "А ведь она и правда, не из Изумрудного города," - подумала Яло, услышав, что ее новая знакомая здесь не давно, - "не похожа она на типичных горожанок. И имя у нее необычное. Напоминает о сказочных историях, которые Оля так любила читать вместо школьных учебников... Интересно, откуда она." - Откуда ты? - особо не задумываясь, озвучила свой вопрос Яло и тут же спохватилась, - ой, прости, не отвечай, если не хочешь... Мне просто любопытно стало... Кстати, я же забыла представиться. Мое имя Яло... то есть Хлоя... То есть меня зовут Яло, но называют Хлоей.
Герда: Ночь третьего дня. - Яло... - одними губами повторила Герда. На мгновение она почувствовала растерянность - вдруг показалось, что имя, подобное этому, она уже слышала раньше... Нет, просто показалось. А вот имя "Хлоя" в мире Герды встречалось на порядок чаще и совсем не привлекало внимания, в отличии от странного "Яло". Однако, не особенно задумываясь о причинах, Герда окрестила свою новую знакомую именно этим вторым именем. - Я из мира, который здесь называют Реальностью, - ответила Герда. Девушка не стала лгать, вновь обращаясь к несуществующей деревне, хотя доверять вот так кому бы то ни было после нескольких минут знакомства было не в её правилах, но... Яло хотелось верить. Даже если потом придётся расплатиться за свою опрометчивость. "Эта девочка слишком неправильная, чтобы поступать, как поступило бы большинство..." Герда едва заметно улыбнулась своим мыслям. Однако внезапно улыбка исчезла с лица девушки, Герда зябко повела плечами. Но отнюдь не холод стал причиной того, что взгляд девушки стал настороженным: за ними кто-то наблюдал. Герда всегда остро чувствовала чужой взгляд, направленный на неё украдкой, и сейчас не было причин не доверять интуиции. В городе, где от одной мысли о представителях законной власти бросало в дрожь, не стоило принебрегать осторожностью. Если этот некто - друг, он найдёт способ предупредить о себе, если враг... Об этом Герда старалась не думать, потому как вариантов действий у неё на этот случай имелось ничтожно малое колличество. - Яло, за нами кто-то наблюдает, - произнесла Герда, стараясь, чтобы голос не дрожал. - Думаю... Фраза так и осталась незавершённой, потому как в голову Герды закралась мысль, которая заставила девушку в полной мере ощутить страх: если наблюдатель - враг, ни в коем случае нельзя возвращаться в лавку. Во-первых, там остался Питер, который скорее всего уже спит, а значит станет лёгкой добычей для любого нападающего. А во-вторых, этот заброшенный не первый день служил укрытием для Лайи и её друзей - нельзя ставить его под угрозу. Но Яло... Предлогать девочке бежать по меньшей мере глупо - более заметный объект для погони на улицах города отыскать будет сложно. Герда пристальнее вгляделась в темноту, желая чтобы неизвестность наконец перестала нависать над ней и Яло неведомой угрозой.
Хлоя: Третий день. Ночь. - Из Реальности, - даже немного удивилась девочка. С тех пор, как несколько лет назад Яло, последний раз в жизни, наверное, пройдя сквозь картину, покинула Отраженную Действительность и осталась в Worderland'е девочке не доводилось сталкиваться ни с кем из Реальности. В какой-то момент Яло решила, что волшебное зеркало утратило свою силу или просто уснуло, и связь Реальности и Отражения нарушилась. Яло даже как-то попыталась свою догадку проверить, но, добравшись до верхушки лестницы, уперлась в глухую стену - без Оли Отраженная Реальность была для нее закрыта... Сейчас, глядя на свою собеседницу, Яло поняла, что ошибалась, зеркало не спит и не утратило силу... Но тогда почему гостя из Реальности одна?.. А может она появилась здесь с помощью другой магии? Возникшие вопросы Яло поспешила задать Герде: - Ты ведь попала сюда через зеркало? А почему ты одна? Вы с ней потеряли здесь друг друга? - предположила Яло, - и поэтому ты не можешь вернуться в Реальность?... Или зеркало тебе хочет что-то показать? - высказала еще одну догадку девочка. Еще чуть-чуть и у Герды был бы отличный шанс утонуть в потоке хлоиных вопросов, но девочка во время опомнилась и обратила внимание на то, что собеседницу что-то взволновало. - За ними наблюдают? - переспросила "единственный настоящий ребенок". А ведь и правда, наблюдают. Теперь и Яло чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. "Патруль? Да, нет, они бы сразу арестовали. Шпионы? Но зачем? Доложить королеве о госте из Реальности? Но тогда зачем столь длительное наблюдение? Горожанин? Но кто из местных жителей может оказаться на улицах в такое время? Кто-то не из города? Еще кто-то из Реальности? Или кто-то из Отраженной Реальности? Но тогда они бы не стали прятаться. Наверное," - как белки в колесе запрыгали мысли в голове у Яло, но отгадки к ребусу "кто за ними наблюдает" найти все равно не получилось. "А может показать этому наблюдателю, что мы о нем знаем," - неожиданно возникла на первый взгляд безумная идея, - "а может и правда? Это лучше, чем неопределенность." Решив так, Яло резко развернулась на каблучках. - Кто вы? - вглядываясь в скрывающую наблюдателя темноту, спросила Яло.
Гурд: Третий день. Ночь Гурд прислушивался к разговору девушек. Голоса становились все тише, и парню приходилось все сильней напрягать слух. Внезапно Хлоя повернулась к нему лицом, но было понятно, что она его не видит. - Кто ты? - спросила она, обращаясь к темноте. Гурд только решил раскрыть свое инкогнито, но его выдал не голос. Сухой комок встал в горле, раздирая мелкими коготками дыхательные пути. Парень постарался подавить кашель, но пыль, которой было ну очень много, не дала этому случиться. Гурд раскашлялся - так, как кашляют сильно больные люди, лающим кашлем, с присвистыванием, сгибаясь пополам. Краем глаза он заметил, что девушки испуганно глядели в ту сторону, где стоял он. Приступ прекратился так же быстро, как и начался. Гурд выпрямился и позволил слабому свету осветить себя, выйдя за пределы тени. - Здравствуй, Хлоя. И вы, здравствуйте. Прошу прощения, я вовсе не хотел напугать вас, - произнес парень низким,хрипловатым голосом.
Хлоя: Ночь третьего дня. Вместо ответа из темноты послышался удушливый кашель. "Человеку плохо," - мелькнула в голове у Яло, - "а вдруг это уловка," - почти сразу же возникла другая мысль. Девочка застыла, не зная, что делать, то ли бежать отсюда подальше, то ли шагнуть в темноту и посмотреть, не нужна ли "наблюдателю" помощь. Сделать выбор между двумя этими вариантами Яло не успела: незнакомец сделал несколько шагов вперед, выйдя из тени. Яло почувствовала что-то сродни де жа вю, как будто она уже где-то видела этого человека, жаль только лица не разглядеть. И тут незнакомец заговорил. Де жа вю сменилось узнаванием. - Гурд, - радостно взвизгнула Яло, забыв о том, что, вообще-то, ночью на улицах города лишний раз шуметь не стоит. Однако, сдержать эмоции сил не было. - Это и правда ты? - уже чуть тише, спросила Яло, как будто не веря собственным глазам, ты живой? Да, она и правда не верила - о судьбе Гурда с момента ареста она не знала ничего, была лишь смутная надежда, что ей маленькое исправление в списках главного промышленника помогло, и Гурд сумел избежать каторги... Вот только это была лишь надежда, никаких сведений у Яло не было. Ничего. Поэтому девочка и сомневалась, не врут ли ей глаза, не мерещиться ли ей знакомое лицо.
Герда: Ночь третьего дня истории. Неожиданная поспешность Яло не напугала Герду лишь потому, что испугаться девушка не успела. Самой Герде подобное "решение проблемы" и в голову не приходило. Вопросы, которые водопадом обрушила на неё "неправильная девочка" в другое время не мало удивили бы девушку, но сейчас остались без внимания и ответов. Изо всей трады Герда более-менее успела понять только про зеркало, а вот кто такая "она" и почему потерянная?.. Да какая разница?! Сейчас у них обеих есть проблема посущественнее. "Хоть бы не молчал! Пускай хоть что-нибудь ответит..." Мольбы Герды были услышаны в наикратчайший срок - уже через несколько мгновений от стены отделилась чья-то смутно очерченная фигура. Недостаток света не позволял девушке как следует рассмотреть незнакомца, но Яло... Яло узнала его. Узнала его, и с радостным криком бросилась на шею. "Значит, не враг. По крайней мере - не враг ей..." - устало подумала Герда, силясь унять дрожь, причиной которой был то ли холод, то ли пережитое волнение, но скорее всего - и то, и другое сразу. Реакция Яло вызвала у Герды слабую улыбку. Почему-то ей нестерпимо хотелось видеть в своей новой знакокомой ребёнка: обычную девочку - в точности такую, какой и положено быть ребёнку её возраста. Однако, оставаться на улице с каждой минутой было всё большим безрассудством для каждого из них: если уж Герда насквозь продрогла в своём плаще, то о Яло в её лёгком платье и о её неожиданно объявившемся друге говорить тем более не приходилось. - Простите за то, что вмешиваюсь, но не лучше ли нам укрыться в магазине?.. Раз уж на этой улице в столь поздний час оказались вы двое, я не хотела бы дожидаться пока кому-нибудь ещё захочется прогуляться. Я не знаю насколько будет уместно приглашать вас в пустую лавку, но... я приглашаю.
Хлоя: Ночь дня №3 В словах Герды явственно наличествовал здравый смысл: продолжать разговор, стоя на улице, - огромный шанс нарваться на патруль со всеми прилагающимися к этому событию последствиями. Так что необходимо было либо заканчивать разговор, либо найти для него более подходящее место. Яло пристально посмотрела на букет в своих руках, как будто где-то на цветочных лепестках крупными буквами было написано, какой из двух вариантов следует выбраться. "Тетушка Аксал на меня не обидеться? Ведь правда же, она добрая, она поймет, я к ней потом в другой раз схожу," - размышляла Яло, - "она ведь не обидеться, не, не должна," - приняла решение девочка. - Хорошо, - отозвалась Яло в ответ на слова Герды, - пойдем, - схватив Гурда за руку девочка потянула его внутрь лавки.
Серый Волк: /Улицы города/ Ночь третьего дня. По всей видимости, Сказочник временно отвлекся на других персонажей, потому что до лавки сладостей Вольфганг и Сара добрались без приключений. Это было даже удивительно, потому что после всего случившегося Волк уже готовился шарахаться от каждой тени, однако все по-прежнему было тихо, и тени таили одни лишь тени и ничего больше. Впрочем, Вольфганг все равно держался настороже. Но вот уже и лавка сладостей. От нее веяло непонятным теплом, словно воспоминания о былых временах, которые она сохранила, согревали воздух вокруг маленькой постройки, несмотря на сырость и промозглую ночь. Или, может быть, ему просто так показалось. Пропустив Сару вперед, Волк шагнул внутрь вслед за ней, уже зная, что найдет ее там - Герду, девушку, за чью Судьбу он стал считать себя персонально ответственным. Помимо Герды в лавке было еще два человека, но от них не исходило угрозы, хотя один из них выглядел весьма внушительно. Второй была маленькая изящная девочка, и Волку показалось, что он ее уже где-то видел, впрочем, сейчас его взгляд был устремлен на Герду и знакомство с остальными он оставил на потом. - Герда, - тихо произнес он, слегка просветлев лицом (попутно обнаружив, что всю ночь проходил с нахмуренной физиономией). - Слава Сказочнику, с тобой все в порядке, - он сделал движение, словно хотел подойти и обнять ее, но смутился и замер, переведя взгляд на «гостей» девушки. - Доброй ночи, - сказал он им, гадая, останется ли ночь такой же доброй и в дальнейшем.
Герда: Ночь третьего дня. Пропустив внутрь Яло и её друга, которого девочка назвала странным для слуха именем Гурд, Герда плотно заперла за ними двери. Где-то возле костра (наверняка уже потухшего) спал Питер, в заброшенной лавке сладостей не раздавалось ни звука. Осторожно обойдя черепки, некогда бывшие кувшином, и мысленно поклявшись себе убрать их, как только раздобудет где-нибудь совок и веник, девушка направилась следом за своими гостями. Но не успела Герда сделать и нескольких шагов, как дверь за её спиной чуть заметно скрипнула... "Ну вот... Кажется договорились", - обречённо подумала девушка, оборачиваясь. Воображение услужливо нарисовало ей недавних солдат, вломившихся в лавку Вольфганга... Но вот кого она совсем не ожидала увидеть, так это его самого в сопровождении Сары!.. Здравый смысл твердил ей, что они могут не вернуться, но что-то в глубине души, какая-то крошечная частичка прежней Герды, твердило обратное и просило только лишь не терять веру. Говорят, что если его-то долго ждёшь, то воспринимаешь это "нечто", как обыденность. А вот и не правда. Не раздумывая - что и зачем она делает - Герда кинулась на встречу вошедшим и крепко обняла Вольфганга. Всего на одно мгновение. Затем отстранилась и в смущении отступила на шаг назад. - Вы в порядке? - спросила девушка, вспоминая о том, нынче ночью в заброшенной лавке весьма многолюдно. Кстати, о людях, вернее о маленьких "неправильных" девочках и их друзьях... - Это Яло и Гурд. Они... Мы познакомились только что. Я решила, что не самым разумным будет разговаривать посреди улицы, и вот... - Герда смущённо замолчала и взглянула на Вольфганга. Даже не вопросительно, а просто чтобы удостовериться в том, что он ей не привиделся.
Хлоя: Третий день - ночь Оказавшись внутри домика Яло огляделась. Если бы не воспоминания, она бы и не поверила, что здесь когда-то была лавка сладостей. Запах пыли заменил запах ванили. Вместо карамели пахло гарью костра. Аромат шоколада стал ароматом плесени. Да, такие вот сладости в нынешнего города: пыль памяти, гарь былых надежд, да мечты в плесени... и никакой ванили, и никакой карамели. От карамели портятся зубы, а значит маленьким девочкам ее нельзя. Так же маленьким девочкам в такое время полагается спать дома под одеялом, а не гулять по городу, а то, как в колыбельной, придет серенький волчок и покусает. Словно в продолжение мыслей скрипнула дверь. "Вот и все, вот и пришел, только не как в старой сказки волк, а как в сказке нынешней солдат, и будет он не кусаться, а сразу в карцер, а потом.. Потом уже будет все равно, потому что Гурда я уже точно больше никогда не увижу," - Яло успела нарисовать сама себе страшную картинку буквально за пару секунд, которые потребовались ей на то, чтобы обернуться и увидеть, что из двоих вошедших на патрульного не походил никто. Зато в облике седоволосого незнакомца было что-то волчье. "Придет серенький волчок, значит," - подумала Яло, - "значит, бывает еще в этом городе сказка по старым канонам," - и на мгновение девочке почудилось, что в лавке вновь запахло ванилью, карамелью и шоколадом. - Добрый вечер, - поприветствовала и похожего на волка незнакомца, и пришедшую с ним девушку Яло, - если, конечно, вы не будете кусаться, - чуть тише закончила фразу Яло и улыбнулась как можно более по-детски и как можно более наивно так, чтобы любой, кому пришла бы в голову мысль "что за глупость она говорит", посмотрел бы на эту улыбку и подумал "да, ладно, ей можно, она ребенок".
Сказочник: И все-таки было бесконечно жаль того, что должно было произойти в сюжете с минуты на минуту. Но - увы, есть такое неприятное понятие, как "законы жанра", и соблюдать его вынуждены даже Сказочники. Особенно Сказочники. Иначе что произойдет со всеми мирами, которые существуют по воле их перьев, ручек и карандашей? Сказка не терпит анархии, в ней все должно быть на своих местах и всему уготовлено свое время. И все-таки... Все-таки Сказочнику было жаль. К персонажам привыкаешь. Мужчина посмотрел за окно - стекла, рано утром протертого племянницей, внезапно возжелавшей каких-то активных действий, не было заметно, и казалось, что можно просто протянуть руку - и коснуться раскаленного, медного диска закатного солнца. Но в мире, который жил на страницах рукописи, был ночь, и с этим приходилось считаться. Третий день истории. Ночь. Вы еще не верите в торжество демократии? Тогда мы летим к вам! Если очень долго живешь на улице, настолько долго, что забываешь, что было в самом начале твоего существа, на смену сказочной открытости и безмятежности приходит почти нечеловеческое обострение всех дарованных хомо сапиенс пяти чувств, и возможно что именно вот это обостренное восприятие и формирует чувство шестое, столь любимое мистиками, оккультистами и литераторами всех мастей. Так или иначе, шестое чувство, оно же - интуиция, оно же - чутье, было развито у Питера Пэна сильнее, чем у многих. А из присутствовавших в помещении подобным же масштабом ощущения ситуации владел, пожалуй, только Гурд - работа на рудниках тоже изрядно способствует отращиванию глаз на спине. Поэтому было совершенно неудивительно, что среагировали оба юноши мгновенно, синхронно и на что-то абсолютно неясное присутствовавшим в лавке сладостей дамам. Что поделать - почуять облаву за несколько кварталов способны только те, кому уже довелось от облав уходить. Питер, мирно дремавший привалившись спиной к стене, вскочил с такой скоростью, будто не то что не спал, а и вовсе находился в долгой и тревожной засаде; настороженно огляделся по сторонам, анализируя собственные предчувствия, нервно втянул пыльный, хранящий еще остатки коричного запаха воздух. Взгляд того, кто когда-то умел летать, пересекся со взглядом бывшего каторжника, и Питер убедился, что тревога его не беспочвенна - уж ежели паранойя одолела не тебя одного, то, скорее всего, слежка действительно наличиствует. Юноши обменялись легкими кивками. Как же просто найти общий язык с человеком, прошедшим все то же, что и ты! Для этого даже не надо слов. Питер понимал, что в стране, некогда бывшей его домом, настали последние времена, и даже когда все закончится, даже если оно закончится противу всех ожиданий хорошо - никому из них, прежних, здесь не останется ни места, ни времени, ни памяти. Их сроки истекли, их мир бился в агонии, а значит - следовало уходить. А уходить лучше с гордо поднятой головой и некоторой пользой, пусть не для себя, но для тех, у кого еще может быть хоть какая-то надежда. - Тихо! - еле слышным шепотом скомандовал Пэн, но тон его при этом был таков, что вряд ли кому пришло бы в голову ослушаться. - Да, все верно... - Облава. - обреченно кивнул Гурд, глядя на немытое окно. - Опять наша доблестная стража в рейд вышла. Безнадежно. - Почти... - злорадно ухмыльнулся Питер. Да, такого варианта улыбки за ним раньше не водилось, но оценить масштаб трансформации мальчика, некогда не пожелавшего взрослеть, было некому. - Есть такое понятие - Зеленая Миля. Где же еще его использовать, как не в Изумрудном Городе? - непонятно изрек Питер, и Гурд, как ни странно, понял, что тот имел в виду. - Идем. Кажется, нам действительно пора. Гурд кивнул, сжав губы и стараясь не смотреть на Яло, столь неожиданно обретенную вновь и так быстро потерянную, теперь уже навсегда, как для него, так и для нее. "Береги себя, девочка... Ты теперь ничье отражение, и разбить тебе куда проще, чем того хотелось бы", - произнес про себя каторжник, ничего, впрочем, не озвучивая. Взгляд его задержался на мгновение на Вольфганге. Да, оставлять двух субтильных барышень, пусть и далеко не таких слабых, как могло показаться на первый взгляд на произвол судьбы совершенно не хотелось, но оборотень вроде не производил впечатления того, кто будет трястись только за собственную шкуру. Оставалось надеяться, что остающимся хватит ума не геройствовать почем зря. - Мужик, на тебя вся надежда. - деловито сообщил Гурд, по-мальчишески хлопая книжника по плечу. - Если дойдут сюда - попытайся что-то сделать. - Не дойдут. - уверенно сказал Питер, разминая пальцы. - Поэтому просто спрячьтесь здесь и через полчаса уходите как можно дальше и как можно тише. Все, в общем. Пора нам. Больше никаких слов не было, как не было в помещении и Гурда-каторжника с Питером Пэном, а чуть выше по улице уже звучали свистки, ругань и очень характерные и узнаваемые звуки драки. Конечно, двое людей ничего не могут сделать вооруженному отряду патрульных, большей частью состоявшему из дуболомов, которые, как известно, боли не бояться, но они могут послужить желанной и чреватой немалыми наградами и почестями добычей. Длился "поединок" недолго и финал его был более чем предсказуем. - Вяжи их давай! Эй, черного этого по щекам похлопай, не тащить же волоком... Ты смотри, жив, курилка. Ненадолго, приятель. - с хохотом сообщил один из стражей. - Гурд, так ведь, ага? Государственный преступник, изменник, все дела. Ой, боюсь болтаться тебе к утру в петле, золотой ты наш. Ну ничего, зато старому маррану орден к пенсии дадут. А тебе, шкет, я тоже не завидую. Кажись, была у меня на тебя где-то ориентировка, и ты тоже далеко не ангелочек. А Ее Величество, да продлит Сказочник Ее годы бессчетно, страсть как не любит всякую шелупонь антиправительственную. Вот не далее как вчера разнарядка пришла - вешать всех, без особенного разбору правых и виноватых. Да, определенно местные силовые власти толковали указ об ужесточении крательных мер несколько в своем ключе, но в целом они были правы. Но цель была достигнута, и Питер, кривясь от боли в сломанных ребрах, шел в околоток, тихонько посмеиваясь про себя. На столбах повсюду были развешены ориентировки на Герду, особо опасную преступницу, если верить государственной типографии. Подгадил власти - жизнь прожита не даром, так искренне считал Питер Пэн и Гурд, судя по бледному, но крайне довольному лицу это его убеждение полностью разделял. На фоне содеянного как-то даже терялась та мысль, что следующее утро для обоих гарантированно будет последним.
Хлоя: Третий день. Ночь. Основная особенность переломного момента в том, что определить его наступление (момент момента, так сказать, если принести красоту слога в жертву точности) можно лишь пост-фактом. Только оглядываясь назад можно понять, что да, это был он - жизни момент переломный. Смотря же вперед в грязный туман будущего предугадать наступление переломного момента сложно, почти не возможно, поэтому он всегда оказывается неожиданностью. Неприятной неожиданностью в данном случае... Еще мгновение назад Яло казалось, что кошмар закончился, за судьбу Гурда можно не волноваться, а сказка вновь начинает обретать черты сказки. И вот. Несколько скомканных фраз и бывший зеркальщик с незнакомым Яло мальчишкой отправляются, чтобы пройти свою последнюю милю. Вот только хоть город и Изумрудный, зелени его улицам не хватает, а, значит, зеленой их последняя миля не будет, и потому нет смысла надеяться на то, что казнь, которая их ждет будет гуманной. Не будет. В этом сомневаться не приходилось. Так же как и не приходилось сомневаться в том, что их казнят. Сомнений не было. Слишком отчетливо слышны в лавке голоса патрульных... Гурда казнят на рассвете или даже раньше. Яло почувствовала, как глаза наполняются слезами. Заплакать. Зарыдать от таких перспектив. Патруль услышит? И пусть слышит. Теперь уже нет никакой разницы. Патрульных Яло боялась раньше, когда она еще была героем сказки. А теперь уже все: Гурда казнят, она не смогла его спасти, ее сказка закончилась, так как потеряла смысл. Теперь она не герой сказки, а пустое место между букв слова "конец". А раз так, то ей осталась только оплакать всех, кто остался там, на страницах ее сказки: Олю, тетушку Аксал, Гурда, - а затем растаять с темноте, стать той пустотой, что смотрит на нее из любого неволшебного зеркала... Слезы хлынули из глаз сами. А запах пыли, плесени и гари стал до удушливости невыносимым. Но почему-то среди этой едкой удушливости воздуха все еще чувствовалась ваниль. Яло принюхалась. Ваниль. В лавках сладостей должно пахнуть ванилью - это один из законов сказки. И этот закон почему-то действовал. Так же как и несколькими минутами раннее сработал другой закон сказочных ситуаций: пришел именно серенький волчок. А, значит, сказочные законы в этом прогнившем до основания мире действовали, под слоем радиоактивной пыли Wonderland оставался сказкой. Гурда ведь не убили. Его должны казнить на рассвете. Слезы высохли сами собой. Плакать Яло больше не хотелось. Зачем рыдать, ведь ее сказка жива, она повторяется. И как же Яло раньше этого не заметила. Наверное, ее сбило с толку отсутствие Оли, а может виной всему просто невнимательность, когда-то одна на двоих с Олей, теперь же полностью принадлежащая Яло. Да, да, скорей всего, причина именно в ней, в невнимательности, иначе бы Яло давно догадалась, что ее сказка повторяется. Арест Гурда. Попытка договориться с теми, кто имеет власть. Другой образ. Другое имя. И все лишь для того, чтобы отсрочить время казни. Короткая встреча. Вмешательства обстоятельств. И вот уже Гурда должны казнить на рассвете. Яло вдруг явственно осознала, что она вновь находится в своей сказке. Да, пускай, она по невнимательности пропустила начала, но эпилог останется за ней. Сказка повторится, а значит, Гурд останется жить. Она успеет его спасти, ведь у нее есть ключ от кандалов... Ключ? У нее же нет ключа. И слезы вновь готовы хлынуть из глаз. "Не реви," - мысленно приказала сама себе Яло, правда, интонации почему-то получились почти Олины, - "сказочные законы выполняются, а, значит, ключ у тебя есть. Даже если ты сама не понимаешь, откуда он. Ключ у тебя есть." Легко сказать, ключ есть, гораздо сложнее, им воспользоваться. В прошлый раз было гораздо проще. Ключ был из металла, а не из метафор. В прошлый раз была тетушка Аксал, которая указала где ключ, был случайный разговор, указавший путь к ключу... А сейчас? А сейчас ведь тоже была тетушка Аксал. Яло посмотрела на несчастный букет в своей руке. И случайный разговор тоже был. Случайный разговор свел ее с Гердой. А что если... "Конечно же," - Яло торжествующее улыбнулась. "Подумаешь обстоятельства, поборемся еще!" - явственно читалось в ее улыбке. Кусочки мозаики складывались в единое целое, конечно, кое-что еще оставалось не ясным, но главное для себя Яло поняла: Герда - это ключ, с помощью которого открываются кандалы. Метафорические кандалы, конечно же, кандалы из той самой пыли и грязи, которая мешает сказки быть сказкой. Но когда есть ключ, кандалы можно снять. И если успеть до рассвета, то казни не будет, Гурд будет жить. - Гурд будет жить, - уже вслух повторила Яло, - и арестованный вместе с ним мальчик тоже. Их еще можно успеть спасти. И для этого есть ключ, - Яло пристально посмотрела на Герду, в сейчас совсем уже не детском взгляде читалась смесь из решительности и надежды, - Герда, ты и есть ключ. В твоих силах сделать этот мир снова сказкой. Я еще пока не совсем понимаю как, но мы это узнаем, - Яло обвела взглядом всех оставшихся в лавке, как бы спрашивая у них "ведь правда мы?" - главное, я уверена, что изменить эту сказку ты сможешь. Удивительная вещь - переломный момент. Удивительная тем, что заметить его можно лишь постфактом. Еще вчера, еще буквально пару часов назад Яло тонула в неопределенности и непонимании того, как можно что-либо изменить, и вот, пара мгновений и картина ясна, цель есть. А значит, еще поборемся. Главное, чтобы Герда согласилась помочь. Она ведь согласиться? Ведь у нее же глаза добрые, а значит и сердце доброе. Значит, согласиться. Яло вглядывалась в лицо Герды, пытаясь угадать реакцию на свои слова.
Серый Волк: Ночь третьего дня истории. Вольфганг еще успел подумать, что, должно быть, совсем одичал за эти пару дней, раз даже совершенно незнакомые люди с первого взгляда различают в нем волчью морду. А больше ни подумать, ни сказать он ничего не успел. Он еще только начинал свою карьеру, как государственный преступник, и на облавы его нюх еще не был настроен. Он ощущал только смутную тревогу, но, если подумать, она не оставляла его всю ночь. Поэтому действия Питера и Гурда застали его врасплох. Он не успел остановить их… да и вообще ничего не успел. А потом было уже поздно. Вольфганг закрыл глаза. Он слышал все, что происходило на улице, и слышал дольше, чем могли слышать девушки, потому что его слух был гораздо чутче. Наконец, шаги стражников, уводивших Питера и Гурда, окончательно растворились вдалеке. Слишком дорогой ценой, но ребята купили им немного времени. Вольфганг прошел вглубь комнаты, сел на какой-то старый ящик и запустил пальцы в волосы. Ему опять приходилось решать вопрос, который он начинал тихо ненавидеть. Что делать? Он остался один с тремя девушками, которых должен был защищать. А он не был уверен, что его хватит еще на одну драку. Он-то рассчитывал посидеть немного в тишине и спокойствии и дождаться Чешира… Чеширский кот в такой ситуации, вероятно, мог бы что-нибудь подсказать - он-то всегда знал, что делать. ОН мог позволить себе танцевать с Начальницей гвардии дворца и остаться в живых после этого. Да, Чеширский кот мог бы помочь, да только где ж его взять? Наверняка он до сих пор занят в этих запутанных сюжетных ходах… Честно говоря, Вольфганг предпочел бы снова встретиться с Атаманшей, чем иметь дело с обычными стражниками. Атаманша могла арестовать их, посадить в тюрьму, предъявить обвинения, или что она там еще могла – но она действовала бы строго в замках закона и не могла бы навредить девушкам так, как это могли сделать стражники. Волка передернуло. И на кой Чешир прислал их в это место? Чем оно безопаснее прочих? Они могли, конечно, посидеть тут еще немного и подождать кота – ну, а вдруг он все-таки появится, однако что-то подсказывало Вольфгангу, что они дождутся, скорее, очередной патруль. С тем же успехом они могли бы пойти и вломиться в чей-нибудь дом, спрятать полноправных хозяев в чулане и прикинуться добропорядочными гражданами – до первого стука в дверь. А может, тут есть какая-нибудь потайная комнатка, которую незаметно при обыске? Волк поднял голову и огляделся. В бывшей лавке сладостей? Вряд ли. Вольфганг вздохнул и покосился на Сару. Она была единственной, кто хоть как-то мог разобраться в завихрении мыслей Чеширского кота, возможно, у оппозиции был какой-нибудь запасной план на такие случаи? Однако Сара казалась такой изможденной, что едва не засыпала стоя, и не было похоже, что за пазухой у нее приготовлен план. Она беспокоила Вольфганга. Ему казалось, что день в тюрьме сильно подорвал ее силы, и он не был уверен, выдержит ли она еще один побег. Совет Питера был, конечно, хорош – переждать немного и убираться отсюда подобру-поздорову – но КУДА?? Их теперь было слишком много, чтобы сойти за неприметных горожан. Хорошо бы хотя бы раздобыть для этой девочки какой-нибудь плащ, иначе она будет слишком сильно выделяться на улицах города. А может, вернуться в «Дверь в стене»? Они с Сарой уже были там сегодня и даже ушли живыми. С другой стороны, чуда может и не повториться, танцы закончились, а Сонь уже доказал, что на него нельзя полагаться в таких делах. Хозяин бара не собирался идти против власти, да на его месте Вольфганг и сам не пошел бы. Не к месту вспомнилась его книжная лавка. Подумать только, когда-то и он ладил с властями. И было это всего-то пару дней назад, а кажется, что прошла целая жизнь. Он наказал себе не думать о своем магазинчике, пока не завершит начатое. Пострадать об утрате можно и потом. Однако мысль о том, что ему некуда возвращаться, настойчиво стучалась в череп. Вольфганг испытал острое желание немедленно пойти и сдаться властям. Желательно – лично Королеве, чтобы испепелила его на месте и избавила от необходимости мучаться дальше. Однако самоубиваться, как и страдать, сейчас было нельзя. У него был долг перед собой и перед другими, и он должен был его выполнить. Ради Сары. Ради Герды. И ради этой незнакомой ему девочки, которую так хотел защитить тот парень, чьего имени он так и не узнал. Вольфганг поднял голову и посмотрел на Яло. Он вспомнил, наконец, почему она казалась ему знакомой. Кажется, один или два раза он замечал ее в окне одного из домов. Если точнее, дома одного из влиятельных горожан. Он бы не запомнил ее так хорошо, если бы не платье, похожее на это. Мало кто в Изумрудном городе мог похвастаться такими нарядами и таким по-детски чистым взглядом. Честно говоря, девочка выглядела, скорее, как привидение, призрак былых времен – так сильно она выделялась на фоне окружавшего их убожества. Вольфганг не знал, что она делает здесь. Он лишь надеялся, что стражники пришли не за ней. Сложно было заподозрить это небесное создание в способности к шпионажу (хотя чего на свете не бывает), но ведь ее могли использовать и без ее ведома. Впрочем, они все уже давно в розыске. Что уж теперь… Он ожидал, что девочка будет плакать, потеряв своего друга. В первый момент она действительно заплакала, но потом словно опомнилась и… в общем-то, этого Вольфганг тоже ожидал и боялся. Он не был героем и не знал, до каких пор ему еще удастся всех спасать. И уж тем более он не собирался пускать девушек на сомнительные авантюры одних. - Послушайте, - быстро и тихо заговорил он, не давая Герде ответить, что бы она там себе ни надумала, и уводя всех троих подальше от окон. – Мне жаль, правда, мне действительно очень жаль. Они пожертвовали собой, чтобы выиграть время для нас, и мне очень не хотелось бы, чтобы кто-то умирал ради нас, но мы ничего не можем сделать для них сейчас. Мы все еще в опасности. Мы должны выбраться отсюда, и я не знаю, куда нам идти, и что делать. Я уже был сегодня в тюрьме, и мне чертовски повезло, что я смог вытащить Сару, но вряд ли нам удастся провернуть это второй раз за ночь. У нас был элемент неожиданности. Больше его не будет. Теперь охранять всех пленников будут вдвойне бдительней. А мы даже не знаем, куда их поведут, - он помахал рукой и поторопился закончить, пока его не перебили: - Эти двое пытались защитить вас, и я собираюсь сделать то же самое. Я прекрасно понимаю, что вы хотите их спасти, но если вы попадетесь в процессе, их жертва будет напрасной, - он посмотрел в глаза Яло, и в какой-то момент ему показалось, что она гораздо старше, чем выглядит. Возможно, она знает что-то, чего не знают они. – Если у вас есть какие-то конкретные идеи, кто или что может помочь нам, предлагаю рассмотреть их здесь и сейчас, если нет… - «Помоги мне, Сказочник!» - мы должны уйти отсюда как можно быстрее и постараться забыть о том, что здесь произошло, до лучших времен!
Герда: Что может быть хуже осознания того, что твой на днях построенный хрупкий мир вот-вот рухнет, разлетится сотней тысяч осколков зеркала, каждый из которых способен ранить в самое сердце?.. Пожалуй, только осознание этого в следующий миг за тем, как сердце и разум уверились в безопасности. Всё произошло настолько быстро, что Герда просто не успела ничего толком понять. Питер, дремавший у стены, вдруг оказался на ногах. Короткий взгляд в сторону Гурда – мгновение или вечность потребовалась им для безмолвного разговора?.. Но сказано было определённо больше произнесённого вслух. Облава, надежда, «Зелёная миля»… Кажется, Герда где-то уже слышала это понятие. Вот только что же оно означает? Вряд ли что-то со знаком «плюс». Девушка поймала себя на мысли, что в последние несколько дней зелёный ассоциируется у неё вовсе не с весной, как это было раньше, а с тьмой, болью, несправедливостью и ложью… Питер, а следом за ним и Гурд, выскочили за дверь на встречу собственной гибели, пришедшей в облике деревянных солдат. Солдат, что не умеют ни чувствовать, ни сострадать… Как водится, в момент, когда сердце готово сдаться под натиском отчаяния, в голову приходят совершенно посторонние мысли. Вот и сейчас Герда задумалась о том: бывают ли вообще солдаты и палачи, способные сострадать своим жертвам? Как вообще может кто-то осознанно выбрать путь убийцы, пускай даже и прикрываясь такими благозвучными понятиями как «долг», «честь», «любовь к родине»? Кажется, именно эта так называемая «любовь» и является официальной причиной для объявления большинства войн, в том числе и тех, что изо дня в день ведутся на улицах павшего города из нелюбимой сказки… Но во имя чего тогда Гурд и Питер шагнули за порог старой лавки сладостей? Неужели тоже из-за любви? Любви к своей Сказке, некогда бывшей лучшим домом во всех мирах. Любви к памяти, которая наверняка сохранила дни, в которые улицы Изумрудного Города переливались всеми оттенками зелёного в лучах солнечного света. Любви к маленькой настоящей девочке со взрослым взглядом и букетом живых цветов в руках… Одинокая слезинка прочертила дорожку на щеке Герды и исчезла так же быстро, как и появилась – никто из тех, кого собрала ночь под крышей заброшенной лавки сладостей, не успел её заметить. Нет, всё же ничто из прошлых потрясений не сравнится с осознанием того, что некто выбрал смерть ради того, чтобы ты могла продолжать жить. Слишком серьёзен и велик дар чужой жизни на алтаре твоей собственной. Питер и Гурд – двое мальчишек, слишком рано повзрослевших, погибнут на рассвете, а Вольфганг… О да, он жив! Но разве могут быть уравновешены на чашах весов книжная лавка с пожелтевшими от времени томами – знаниями многих и многих поколений, живших раньше – и участь беглеца, за чью голову уже наверняка объявлена награда? Как долго ещё Фортуна будет к нему благосклонна?.. Вопрос – кого следует благодарить за столь резкие перемены в жизни Вольфганга Волка – даже не нуждается в том, чтобы быть произнесённым в слух… Сердце кольнула давно позабытая боль и девушке потребовалось несколько бесконечно долгих мгновений, чтобы вновь поднять глаза на своих… друзей?.. Как же долго она не позволяла произносить себе этого слова даже в мыслях!.. Неужели эта ночь в лавке сладостей, где всё ещё витал слабый аромат корицы и ванили, была необходима Герде, чтобы… нет, не стать прежней храброй девочкой, но на целый шаг приблизиться к ней? Хотя бы на тот краткий миг, когда Яло назвала её «ключом» и высказала абсурдную на первый взгляд (да и на второй, и на третий взгляд тоже!) догадку о том, что от неё, Герды, может что-то зависеть в этой пугающей своей реальностью сказке. …Вольфганг вмешался прежде, чем Герда успела ответить. И смысла в его словах было куда как больше, нежели в её путанных и обрывочных рассуждениях. Наверное, следовало бы прислушаться к здравому смыслу, который олицетворял сейчас собой Вольфганг. «Они пожертвовали собой, чтобы выиграть время для нас…» О да, как сделал это и ты всего-то днём раньше!.. И было бы чёрствой неблагодарностью отвергнуть дар, оплаченный двумя жизнями и одной перечёркнутой судьбой, вот только… - Я не позволю никому умереть из-за меня, - тихо, но неожиданно твёрдо произнесла Герда, глядя прямо перед собой. – Вольфганг, я не знаю… Я не могу подобрать слов, чтобы высказать тебе: на сколько глубоко сожалею о том, что случилось с твоим магазином и всей твоей жизнью… Любые слова будут недостаточно сильны. Я могу лишь просить у тебя прощение, в том числе и за то, что твоя жертва может оказаться напрасной… Я не смогу жить дальше, зная, что даже не попыталась помочь им… - девушка подняла взгляд на Вольфганга. - Ты говоришь, что я – ключ, Яло?.. – не отводя глаз, спросила она. – Что ж, тогда нам остаётся уповать на то, что предчувствие тебя не обманывает… Вот только предчувствия – не самый надёжный проводник. Надеюсь, ты это знаешь…
Хлоя: Ночь третьего дня. Затаив дыхание, Яло ждала ответа Герды. Ждала, как окончательного вердикта. Но... первым на ее слова отреагировал похожий на волка незнакомец. Он говорил про то, что жаль. Он говорил про то, что опасно. Он говорил про отстрочку. Он говорил про напрасные жертвы. Он говорил правильно. Правильно с точки зрения повседневной логики. Той самой повседневной логики, которую Яло когда-то давно, когда еще была жива Оля, каждый день наблюдала по ту сторону зеркала... Вот только, если и может что-то спасти волщебный мир от разрушение, то это точно не повседневная логика. Сейчас, осознав, что законы сказки продолжают действовать, Яло как никогда была в этом уверена, и потому в ответ на слова седоволосого мужчины ей хотелось пронзительно закричать: "Молчать! Нельзя так говорить!" Но закричать Яло не успела, потому как стоило незнакомцу закончить фразу, заговорила Герда... И она, есть в сказочном мире справедливость, не поддалась увещеваниям повседневной логики. Она поверила в то, что она ключ! Теперь Яло была готова прыгать от радости. "Спокойно," - скомандовала она сама себе, - "вжилась в образ маленького ребенка. Не надо. Сейчас надо действовать." Так что, вместо того, чтобы исполнять "прыжки от счастья на одной ножке", Яло заговорила спокойным и уверенным голосом: - Вы говорите, "забыть о том, что здесь произошло до лучших времен", - обратилась Яло к Вольфганту, - вот только наступят ли эти лучшие времена. Я не буду пророком, если скажу, что Wonderland рушиться. И, если и дальше все так пойдет, мы все погибнем под обломками. Вы говорите "выиграли для нас отсрочку". Отсрочку перед чем? Если нас всех погребет под руинами этого мира, то какая разница чуть раньше или чуть позже. Отсрочка не отсрочка. Все равно нынешнее серое настоящее сменит еще более страшное будущее. И если это так, то зачем цепляться за настоящее, пытаясь получить отсрочку, или наоборот, стремиться в это будущее, прячась до мифических лучших времен, когда есть и другие варианты, - Яло сделала паузу, чтобы перевести дыхание, после чего заговорила, обращаясь уже главным образом к "их надежде - гостье из реальности", - Герда, сейчас в это сложно поверить, но раньше этот мир был настоящей сказкой. И что самое удивительное, даже сейчас, сказочные законы продолжают работать. А это значит, где-то под слоем гнили и пыли настоящая сказка еще жива. Поэтому я и сказала, что не надо цепляться за настоящее или стремиться к будущему, надо обернуться с вглядеться в прошлое. Вспомнить очертания старой сказки. И тогда ее можно найти под слоем грязи, которым она обросла. И тогда у этого мира появиться шанс.
Серый Волк: Прошу прощения, что столько тянул. У меня творческий ступор, который еще не до конца прошел… Думаю, это видно -___- День третий. Ночка как-то затянулась… - Да я не это имел в виду… - Волк досадливо поморщился. Напоминание о его магазинчике оказалось все-таки болезненным. Но кто бы мог подумать, что он станет тосковать по книгам так же, как до этого – по родному лесу. Все то время, что он жил в книжной лавке, его снедала тоска по лесу, по простой и привычной жизни лесного зверя. Он никогда не думал, что лавка заменит ему дом… и вот теперь он тосковал по ней, едва только утратил. Герда, похоже, винила в этом себя, однако Волк никогда не расценивал свои поступки, как жертву. Это был его собственный выбор. Однозначно дурацкий, но он его сделал и считал, что поступил правильно. Вот только теперь у него была куча проблем и паранойя впридачу. Если бы девушки позволили запихнуть себя в какой-нибудь чулан и дали ему охранять их, все было бы гораздо проще. Но где вы видели героев сказки, которые отсиживались бы в чулане? Проблема была в том, что эта странная маленькая девочка не понимала. Она говорила много красивых слов и не хотела понимать, что кому-то приходилось выполнять всю грязную работу. Кому-то приходилось прикрывать их, чтобы они имели возможность обернуться назад и сделать то, что должны были сделать, и при этом не провалиться в какую-нибудь отвратительную дыру, которая поджидала впереди. Чтобы, в конце концов, они смогли превратить эти красивые слова в реальность. Потому что Яло была права. И слово в Сказке имело большую силу, особенно для таких, как Герда. Просто Вольфганг предпочел бы более подробный план действий, желательно расписанный по пунктам. Герда понимала его, пожалуй, лучше, чем кто либо другой, но и она не могла согласиться отступить перед опасностью, исключительно чтобы обеспечить ему душевное спокойствие… Волк сдался… Ну, то есть, не то, чтобы сдался, но, по крайней мере, кажется, нашел выход, который удовлетворил бы всех. - Вот что я вам скажу, - заявил он. – Нам придется найти Чеширского кота. Он сможет вам помочь. Он сможет сделать то, чего не могу я. И, кто знает, может быть, он даже сможет вытащить ваших мальчишек. Я не знаю точно, где он сейчас, но я думаю, что дорога из Желтого Кирпича – лучшее место, с которого можно начинать искать. Если бы Чеширский кот не имел привычки бесследно исчезать с места действия, Волк, конечно, мог бы попытаться взять его след от бара, но сейчас приходилось импровизировать. К тому же, Чешир был настолько непредсказуем, что почему бы ему и впрямь не оказаться на дороге ЖК? На самом деле, сейчас Вольфгангу больше всего хотелось уйти из города. Это могло показаться чистой воды самоубийством, но… с другой стороны, то же самое означало бы и остаться. Он не мог придумать ни одного места, где можно было бы почувствовать себя на сто процентов в безопасности. На них началась настоящая охота. А вот, оказавшись вне стен города, можно было бы рискнуть что-то сделать. И плох был тот горожанин, который не знал бы лазейки из города в обход стражников. Но ничего этого Вольфганг говорить не стал, а просто спросил: - Вы согласны?
Хлоя: Третья ночь, пара часов до рассвета. От выработанной десятилетиями привычки изображать ребенка сбежать не просто. Яло отчаянно замотала головой. Так маленькие дети обычно (точнее нет, уже давно не обычно) демонстрируют свое нежелание есть манную кашу. Так Яло пыталась выразить свое несогласие идти искать Чешира. Наверное, проше было просто сказать "нет, не согласна", вот только после этих слов надо было говорить что-то еще, отвечать на вопрос "а что тогда ты предлагаешь делать", а ответа у Яло не было. Были лишь полуинтуитивные догадки, основанные лишь на том, что сказка где-то повторяется. А если так, то действовать надо так, как раньше. А раньше, еще тогда, когда была Оля, добыв ключ они не бежали задавать вопросы главе оппозиции и не убегали из города искать что-то или кого-то на дороге ВЖК, они, не теряя ни минуты отправились к месту казни... и это было правильно, казнь не состоялась. "Значит, идти надо на Главную Площадь," - из потока воспоминаний и догадок выкристаллизовался наконец ответ на вопрос "что делать". Теперь оставалось ни много, ни мало убедить в своей правоте остальных. Нужно всего ничего еще один раз выдать пламенную речь. Вот только где взять силы, где взять искры для этого пламени. Стоять и ждать, когда второй раз за эту ночь на нее снизойдет ораторский гений, Яло показалось бессмысленным и трудным. Гораздо проще было отвлечься на что-нибудь мелкое и рутинное, а нужные слова пусть придут сами. Что-нибудь мелкое и рутинное... Внимательно оглядев лавку, Яло обнаружила на полу у окна черепки, которые когда-то были то ли вазой, то ли цветочным горшком, то ли кувшином. "Сойдет," - за неимением лучших вариантов, решила Яло и подняла с пола один, на вид самый острый, осколок. Этим осколком Яло принялась методично спарывать бантики и рюшечки с платья. Атласные ленты и кружева посыпались на грязный пол лавки. И с каждым упавшим в пыль куском ткани, в Яло все меньше и меньше оставалось от "единственного ребенка Волшебной Страны". - Нам надо идти на Главную Площадь, - не отвлекаясь от методично отпарывания бантиков, произнесла Яло, - и если я не ошиблась в своих предположениях о сказочных законах и ключе, то казнь не состоится. Рухнет эшафот или рассыпется в прах веревка. Если же я ошиблась, - на минуты Яло замолчала, она не верила в то, что могла ошибиться, но ведь сказочная реальность изменилась уже слишком давно, и с проявлениями старых законом волшебного мира до этой ночи она не сталкивалась, а значит все может быть лишь иллюзией. - Если же я ошиблась, - повторила Яло, - то так как казни происходят рано, до того момента, как город окончательно проснется, у вас, - Яло внимательно посмотрела на седовласого незнакомца и пришедшую с ним девушку, - у вас еще будет время спасти Герду, уйти всем куда-нибудь из города или спрятаться. У вас еще будет шанс, а... - так и не решившись закончить фразу, Яло махнула рукой мол "не важно" и замолчала. Ведь, действительно, не так и важно. Последняя розочка с платья упала на пол. Вслед за ней полетели ленты, выплетенные из волос. Вот и все. Вот и исчез последний настоящий ребенок Волшебной Страны, как будто бы его и не существовало. Теперь Яло походила на ребенка обычного, без бантов и с совсем не детским взглядом... а где-нибудь среди невысоких жителей провинции той же Фиолетовой страны, Яло бы сейчас вполне сошла бы и на свой истинный возраст.
Сара: День третий. Ночь Снова дорога. Тихие, осторожные шаги по каменной мостовой. Главное не выходить из тени на свет. Могут заметить. Главное. Что-то вроде правила, о котором она ненадолго забыла и тут же попалась. Больше не попадется. Ради Вольфа, ради Чешира, ради себя… Сара судорожно выдохнула и задержала дыхание, проходя мимо очередной канавы с отходами. Удивительно, есть горожанам было практически нечего, но всегда находилось – что выбросить. Один поворот направо. Еще один и вот они уже у дверей старой лавки. В кромешной тьме не разглядеть вывеску, да, и разглядывать нечего. Те, три буквы, которые когда–то были частью названию, уже давно прогнили и только чудом держались на своих местах. Но несмотря на внешнюю обветшалость, здание неплохо сохранилось. Крыша не текла, не было щелей между досками. Здесь всегда было тепло и уютно, надо было лишь зажечь свечу. Еще одно убежище гонимых. Место сборов. Штаб-квартира. Здесь гораздо чаще можно застать Чешира или Лаю, хотя и не так часто как в баре. Впрочем, последние события, скорее всего многое поменяют. Сонь нарушил нейтралитет и вполне ясно дал понять, на чьей стороне его симпатии. Впрочем, довольно об этом. Говорят, оглядываться назад – плохой знак. Сара вошла в помещение. После уличной темноты, даже тусклый свет резал по глазам, но она быстро пришла в себя. Достаточно быстро, чтобы заметить нерешительность волка, застенчивую радость девушки и собственную неуместность. Точнее несовместимость с яркими и такими живыми существами. Сама Сара чувствовала себя, словно коврик у двери, который сначала истоптали, потом изрядно встряхнули и, наконец, милостиво бросили на пол. Усталость давала знать о себе, пересиливая все остальные чувства. Хотя в ней все же осталось место для болезненного укола ревности. Раньше их было двое: Волк и Красная шапочка. Теперь, Сара чувствовала, есть третья. Гостья из чужой сказки. "Ты должна радоваться." – Попыталась пристыдить себя Шапка, отводя взгляд в сторону. "Кто она?" – замечает незнакомую девочку в чистом и нарядном платье. Еще одно яркое пятно на серой обыденности. Объяснение не заставляет себя ждать. Конечно, Герда… Кто еще мог быть настолько наивным, чтобы звать незнакомцев в убежище оппозиции. Еще один тяжелый вздох и молчание. Впервые за последние несколько дней она чувствует себя сытой. Хочется спать. Девушка облокачивается на стену и прикрывает глаза. «Всего несколько секунд. Чуть-чуть» - Сара пытается не заснуть, прислушиваясь к разговору Вольфанга с другими людьми. Кто-то уходит. Но сил пошевелиться нет. "Все равно, я ничего не могу изменить…" - апатично думает Шапка, все глубже погружаясь в дрему. – "Один, два, три, четыре…"- Привычно отсчитывает девушка, внушая себе, что на десять надо открыть глаза и проснуться. Нет времени спать. Но все же проходит минут пятнадцать прежде чем Сара открывает глаза и обводит комнату слегка мутным взглядом. Незнакомого парня уже нет. Значит, это он ушел спасать их от патруля. - Надо бы погасить свет. Так безопаснее. – роняет Шапка на призыв волка о помощи. Дальше ей договорить не дают. Незнакомая девочка быстро рассказывает о своих догадках. Сказочные законы, тьфу! - Яло, так ведь тебя? – пристальный взгляд карих глаз останавливается на девочке. - Ты понимаешь, о чем говоришь? В это стране почти не осталось волшебства. Сказочные законы уже давно не действуют. Ты хочешь, чтобы мы все рисковали ради призрачной надежды на гнилые доски или веревку? Я понимаю, ты хочешь спасти друга… Но мы не можем так рисковать. Особенно, если Герда ключ. – Сара потерла переносицу, затем виски… Вздохнула. – Твой друг знал, на что идет. Я благодарна ему. Но я не стану поддерживать тебя. Первый же патруль узнает меня, Герду… Через полчаса нам приготовят место на виселице или плахе, в зависимости от настроения королевы… - Сара передернула плечами. Из-за чего капюшон спал с головы. На бледном лице со впалыми щеками, темные глаза горели неестественным огнем решимости. Оппозиционерка знала о чем говорила. - Мы можем уйти по крышам, пока еще темно… Потом будет поздно. - Сегодня Шапка больше не хотела рисковать, но интуиция подсказывала, что на спокойные несколько часов можно было даже не надеяться. Особенно. если Герда проявит решимость и решит идти с Яло. Следом за ними пойдет Вольфганг, а за ним и сама Сара.
Герда: Третий сказочный день. Рассвет. «…Если нас всех погребет под руинами этого мира, то какая разница чуть раньше или чуть позже…» - слова Яло заставили Герду вздрогнуть. Правду, которую она старательно гнала от себя, облекли в слова. Однако вместо чувства обречённой покорности, которое ожидала и боялась новая Герда, пришла решимость. Новая Герда уже слишком много боялась, совсем не то, что прежняя. Прежняя… Воспоминания о себе прежней, о своей жизни в мире, именуемом здесь Реальностью, с новой силой нахлынули на Герду. Имена, лица, события и незримое присутствие Сказки, которое даже краски делало ярче… Неожиданное гнетущее чувство, названия которому девушка не знала, позабыла следом за утраченной способностью чувствовать и доверять своим чувствам, охватило новую Герду. Тоска, грусть по ушедшему времени, когда девочка из Реальности силой своей любви одержала верх над царством холода и вечного одиночества… «Вспомнить ощущения старой сказки» – сказала Яло, может статься – последняя представительница мира, который каждый ребёнок видит во сне, мира, в который хотят верить и большинство взрослых. Хотят, но не умеют. Сумеет ли она?.. На мгновение Герда закрыла глаза. Короткий миг, но как много удалось вспомнить за это время!.. Бабушка с книгой сказок в руках, небольшой, но бесконечно уютный чердак, который был лучшим домом на свете, двор, в котором был знаком каждый уголок, розы за окном и конечно же Кай… Открыв глаза, Герда какое-то время смотрела прямо перед собой, а потом вдруг поспешно отвернулась. Обжигающая кожу слеза прочертила мокрую дорожку на щеке девушки а сердце вдруг дрогнуло и сжалось от внезапно нахлынувшей боли. Кай. Почему она так долго не вспоминала о нём, подсознательно гнала из памяти его образ?.. Это было легко. Может быть потому, что в сердце его уже не осталось? Тогда почему же так больно и холодно?.. «Кай, который всегда был в моей жизни, сколько я себя помню, который научил меня быть смелой, который разбудил во мне любовь, где ты сейчас? Почему я помню всё, за исключением самого главного - что нас связывало с тобой и где это «нечто» сейчас?» Поспешно, чтобы никто не заметил, Герда смахнула слезинку, коснулась тыльной стороной ладони щеки, не дожидаясь, пока след от слезы высохнет сам. Девушка ещё много не понимала в себе, однако твёрдо знала – на все вопросы должна найти ответы сама, без помощи даже тех, кого она уже считала друзьями. Яло просила вспомнить Сказку, а Герде вспоминалась Реальность. Так, может быть, это и есть её Сказка? Желанный приз, ожидающий в конце дороги из жёлтого кирпича. Сказка для Герды всегда была идеалом, к которому она шла в Реальности, но разве то, во что она – сказка – превратилась, хоть как-то напоминает прежнюю мечту? Девочка в нарядном платье просила дать шанс её миру и Герда вдруг отчётливо поняла, что без этого шанса будущее её Реальности предопределено. Стоит только выглянуть в окно заброшенной лавки сладостей, чтобы увидеть его. Будущее, в котором Герда не видела ни себя, ни Кая, ни Вольфганга, ни Лайю, ни Яло. «Значит, не нужно нам такое будущее», - с некоторой обидой подумала прежняя Герда, оборачиваясь к остальным. Тем временем Яло и Вольфганг не бездействовали. Вольфганг предложил идти по дороге из жёлтого кирпича – дороге, как подумала Герда, лучше всего подходящая для поиска, в том числе и поиска верного решения. Яло… С неподдельным удивлением Герда взглянула на девочку, которая абсолютно без эмоций (так обычно делают что-то, что сделать необходимо, причём уже довольно давно) отпарывала осколком разбитого кувшина розочки и рюши с нарядного кукольного платья. Однако, вскоре её действия показались преисполненными логики и Герда уже не могла вспомнить откуда пришло её удивление. Яло расставалась с маской внешнего благополучия и напускного счастья. Плохо и неумело написанную историю с кучей ошибок и несуразностей она стирала со страниц книги дабы тот, кто наделён талантом радовать и заставлять верить других, написал на чистых листах истинную Сказку. Яло заговорила о том, что они должны направиться к месту казни и привела аргументом Сказочные Законы, о которых Герда и до сих пор имела интуитивные представления. Впрочем, Сказка – это правильно выбранные Слова, которые хочется прочитать. Чем не Закон?.. Однако, догадки не принесли ничего, кроме растерянности. Они стояли на распутье, обе дороги могли оказаться верными, а могли и ни к чему не привести. Чешир мог найтись слишком поздно или не найтись вообще, а Законы могли не сработать – слишком мало в Сказке осталось сказочного. Герда растерянно взглянула сначала на Волка, потом на Яло – неужели дорогу придётся выбирать ей?.. Некоторую отсрочку дала Сара. Она, как и Вольфганг вначале, считала, что не стоит рисковать, ведь Гурд с Питером знали на что идут. Логика в словах Сары несомненно была, однако слишком уж эта логика походила на логику из Реальности. В настоящей Сказке такая просто-напросто не будет работать. Следующую не менее логичную мысль о том, что их Сказке пока очень далеко до настоящей, Герда попросту отогнала от себя. - Сказочные законы не действуют потому, что мы перестали в них верить, - неожиданно горячо возразила Герда. – Даже вы - те, кто не смирился с происходящим, и то утратили веру. Уже хотя бы в этом власть одержала победу. Нам надо попытаться поверить… В Законы, о которых говорит Яло, в собственную удачу, в то, что «завтра» станет чуть светлее, чем «сегодня». Да хоть во что-нибудь поверить! - За попыткой убедить Сару стояла попытка убедить себя. И, по крайней мере, вторая задача Герде удалась. – Нет времени искать Чешира, Вольфганг. Кто знает, сколько часов на это может уйти, а у нас в запасе всего ничего. И ворота… Если Сара права и нас уже ищут, как мы пройдём через ворота? Нужно идти на площадь и надеяться не только на Законы Сказки, но и на себя. Плана нет ни у кого из нас, но, быть может, он появится там – на месте!..
Серый Волк: Почти утро третьего дня. Вольфганг слушал Яло, раскрыв рот, в полном и окончательном остолбенении. Пару раз он порывался что-то сказать, но почти сразу умолкал на полуслове. Внутренний голос закатил истерику. Вольфганг проигнорировал его. В какой-то момент он просто отключился от сказочной реальности и погрузился в собственные мысли. Он просто слишком устал поражаться словам и поступкам других, а также пытаться убедить их мыслить разумно. Нельзя сказать, чтобы публичные казни в Вондерлэнде были так уж редки, но Волк не мог припомнить ни единого раза, чтобы что-то там рассыпалось в прах. Как раз наоборот, эшафот на городской площади, казалось, единственный оставался незыблем, несмотря на все перемены. Хоть весь мир рухни – а он останется стоять. Вольфганг довольно отстраненно наблюдал, как Яло уничтожает последнюю иллюзию этого сказочного безумия: иллюзию «единственного ребенка Сказочной Страны». Сара пыталась ее урезонить, но Вольфганг уже знал, что ничего у нее не получится. Сара… Мы могли бы уйти с тобой, ты бы нашла Чеширского кота, и я бы избавился от своих проблем и смог бы наконец хоть немного поспать. Но у нас ничего не получится. Прости меня. Ты сможешь уйти от беды, но Герда – нет. Ему показалось, что Герда плачет, но он уже потушил свечи, как предлагала Сара, и теперь в полумраке сложно было о чем-то судить. Во всяком случае, когда Герда заговорила, в ее голосе не было ни намека на слезы. Интересно, каково это – знать, что сейчас все зависит только от твоего слова? Вольфганг по-прежнему пребывал в приятном состоянии равнодушия ко всему окружающему. В голове у него скакали мысли, и он также равнодушно наблюдал за ними со стороны. Зачем я это делаю? Зачем она это делает? Зачем мы рискуем своей жизнью ради людей, которых совсем не знаем? Я не герой, я не готов отдать жизнь за тех, кто чужой для меня. Я только пытаюсь защитить этих несчастных заблудившихся девочек, а они так старательно выбирают путь, который опаснее всего. Они хоть понимают, что мы все умрем? Иногда кажется, что они попросту не верят в такую возможность. Они пытаются верить в… - Нам надо попытаться поверить… хоть во что-нибудь… - слова Герды неожиданно бесцеремонно ворвались в его мысли и совершили в них маленький революционный переворот. А может, и правда – нужно просто поверить? Просто поверить в то, что все будет хорошо? Эта мысль ошеломила волка своей новизной, но оказалась слишком огромной, чтобы ее можно было быстро переварить. Верить в себя, в удачу, или в сказку – это было слишком сложно. Для начала можно было попытаться поверить во что-нибудь маленькое, близкое и понятное. Например, в теплое одеяло и возможность хорошо выспаться. Чем не светлое будущее? Вольфганг прикинул так и этак. Мысль о походе на главную площадь по-прежнему казалась безумием. Но к этому безумию теперь примешивалась безумная же надежда, что, может быть, и правда что-нибудь получится. Что рухнет все-таки не мир, а эшафот. Он даже не дослушал до конца, что говорила Герда. - Хорошо, - услышал он чей-то голос и очень удивился, потому что голос принадлежал ему. – Мы пойдем на площадь. Сделаем так, как вы хотите. Но вы должны обещать мне одну вещь. Нет, две вещи, - он сам не заметил, как начал ходить туда-сюда по комнате. – Первое, вы не будете пытаться геройствовать, лезть под алебарды стражников и прочее в том же духе. Если веревка оборвется, или эшафот рассыплется в прах – хорошо, если нет – мы уже ничего не сможем, кроме как геройски покончить жизнь самоубийством. Второе, если нас засекут – я вас прикрою и задержу стражников, насколько смогу. За это время вы уйдете как можно дальше и не станете предпринимать идиотских попыток мне помочь. Договорились? Ах, да, и еще одно, - он остановился перед Яло. – Герда плохо ориентируется в городе. Поэтому именно вам с Сарой нужно будет ее увести. Никаких «все уже неважно», ясно? За ее безопасность будете отвечать вы. Волк обернулся к Саре. Он хотел сказать что-то очень глупое про то, что ему будет спокойнее и легче, если она откажется участвовать в этой авантюре и пойдет домой, но глаза девушки горели такой решимостью, что у Вольфганга язык не повернулся озвучить все это. Он махнул рукой, вышел из комнаты и полез на чердак. Если повезет, здесь можно найти какие-нибудь старые вещи, оставшиеся от прежних хозяев. Ему повезло, и, вернувшись в комнату, он бросил девушкам очень старые и потрепанные плащи. - Мы все уже слишком примелькались, - пояснил он. – Это не бог весть что, но хоть какая-то маскировка, - он с сомнением оглядел непонятного покроя пальто, которое выбрал для себя. Пальто было ему явно мало, но больше ничего не было. Вольфганг сомневался, что ему вообще удастся сойти за неприметную фигуру. Подумав, он подобрал с пола одну из ленточек Яло, связал волосы в хвост и спрятал под одежду. Может быть, он будет поменьше выделяться в толпе, если его нечесаная седая грива не будет лезть людям на глаза. Он был спокоен и собран – пожалуй, даже слишком собран. Сейчас он ощущал себя сжатой пружиной, которая могла распрямиться в любой момент.
Хлоя: Третий день. Утро. - Давайте я вам просто пообещаю, что сделаю все, чтобы у вас всех не было неприятностей из-за меня, - глухо отозвалось Яло в ответ на требования Волка пообещать две вещи. Говорить громче сил уже не было, явившееся гостей из прошлого умение убеждать уже успело сбежать куда-то, правда, к счастью, оно исчезло не раньше, чем удалось убедить хотя бы двоих собеседников идти на площадь. Теперь главное, чтобы столь странное обещание не заставило их снова прислушаться к голосу сомнений, в качестве которого вдруг выступила столь долго молчавшая девушка в красной шапочке. Да, наверное, можно было бы и кивнуть, сказать "обещаю не геройствовать", вот только это была бы через чур явная фальшь. А эта госпожа явно лишняя здесь и сейчас, когда с таким трудом удалось убедить остальных поверить в несколько полупризрачных домыслов. Нет, врать и фальшивить сейчас было никак нельзя, а искренне пообещать не геройствовать Яло не могла. Не сможет она этого. Если на площади не произойдет чуда и Гурда все же попытаються казнить, она без раздумий броситься на алебарды и попытается хоть этим глупым, без шансов поступков хоть что-то изменить, просто потому что, если он умрет, она останется совсем одна. Отражение давно умершего человека. Последний живой герой давно забытой сказки. Таким как она уже просто нет смысла существовать, таким есть только два варианта уйти, цепляясь за последнюю попытку что-то изменить, или же сгинуть, растаять воздухе, как что-то пустое и нереальное... Так что, да, Девушка в расной шапочке, ответ на твой вопрос - да. Яло прекрасно понимала, о чем она говорит и что делает - хватается за последний, пусть полупризрачный шанс, ведь, правду же говорит давно не ребенок из реальности, надо же хоть во что-то верить. Яло закуталась в найденный волком где-то в недрах лавки плащ и накинула на голову капюшон. - Идемте, иначе мы точно опоздаем, уже рассвет, - сказала девочка и направилась к двери.
popec1: Привет, я тут новенький, давайте знакомиться!Меня зовут Даша вот моя фотка. я тут голенькая! Ну будем знакомы!!!! Давайте делитесь своми фотами! Буду очень рада!!
полная версия страницы